Год без Олеся. Интервью с мамой

Прошел год с того рокового апрельского дня, когда четыре пули, выпущенные рукой убийцы, оборвали жизнь ее сына. Тогда же и ее собственная жизнь превратилась в биологический факт существования. Как будто у реки — стремительной, искрящейся на перекатах, внезапно высохло русло. Нет больше живительной влаги, есть только след — глубоким, незаживающим рубцом на сердце.



Все это время она пытается заполнить образовавшуюся пустоту воспоминаниями о своем мальчике: неблизкая дорога на Берковецкое кладбище — почти ежедневный ее маршрут. Там, на могиле сына, каждый день появляются свежие цветы — люди несут их Лесику, значит, не забыли. Подходят к ней, говорят какие-то простые человеческие слова и просят что-нибудь вспомнить о сыне. Что-нибудь...

В доме тоже повсюду Олесь. Вот он улыбается с фотографий, смотрит с книжных полок — вслепую мог нужную книжку на них найти. Изумительной красоты икона Богородицы на стене — шелковое плетение с подвесками из православных серебряных крестиков — подарок сына, привезенный из заморского путешествия: «Поглянь, мамо, яке я тобі диво привіз!» На кухне в маленьком чугунном котелке румянится в кипящем масле круглая картошка — так любил готовить ее Олесь. Матери кажется, что вещи в доме еще хранят запах сына. Она зарывается в них лицом, и ее накрывает горячей волной воспоминаний...

Память — это единственное, что заставляет ее находить в себе силы для общения с журналистами, для подготовки книги о сыне, которая обязательно должна увидеть свет. Вот и сейчас Валентина Павловна терпеливо и доброжелательно смотрит на меня своими выплаканными глазами в ожидании вопроса. А я не знаю, с чего начать, чтобы не причинить ей боль. С фотокарточки на столе грустно усмехается Олесь: «Не бойся, коллега, начинай. С чего ни начни — все больно».

ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ