Что же это был за человек? Типичный, так сказать, "птенец гнезда петрова" второго ряда. Родился Григорий Григорьевич в 1675 г. в не слишком знатной семье каширских дворян, потомков выезжего литовского шляхтича Семена Писаря. Службу он, однако, сподобился начать не в городовом дворянском ополчении, а в много более перспективном месте – "при комнате" царицы Прасковьи Федоровны Салтыковой, жены царя Ивана Пятого, соправителя Петра Первого в 1682-1696 г.г. Из тамошних придворных вышел, кстати, такой известный впоследствии человек, как В. Н. Татищев – первый российский историограф. Татищева эта давняя близость с Салтыковыми исправно выручала в бурные годы правления Анны Иоанновны – дочери этой самой царицы Прасковьи. Писарева, однако, в тридцатые годы швыряло не по-детски – впрочем, как знать, может, контакты юности и спасли его от еще более серьезных неприятностей.
Как бы то ни было, в 1696 г. Григорий зачислен рядовым в ту самую бомбардирскую роту Преображенского полка, где служит сам царь. В 1697 г. он – участник знаменитого Великого Посольства, так называемый "солдат", сопровождающий "стольника" – князя Урусова. Тут надо иметь в виду, что "солдат" в данном случае – это отнюдь не камердинер. Так же, как "рядовой Преображенского полка" – это далеко не рядовой. За границей "солдат" Скорняков-Писарев, так же, как и его патрон, занимался изучением наук: механики и инженерного дела. На родину он возвращается в 1699 г., получает чин сержанта, а годом позже – становится прапорщиком все в той же бомбардирской роте Преображенского полка. В сражениях Северной войны Григорий Григорьевич сумел отличиться, и не раз – он был и при Лесной, и при Полтаве, и к 1716 году дослужился до майора. А вот майор-преображенец – это уже в петровской России была фигура довольно специфическая, подобная шашке за два хода до того, чтобы стать дамкой. Могут и съесть, конечно, по дороге, может и кончиться партия – но не исключен проход в высший статус двумя стремительными бросками. Ибо таких вот майоров царь держал в поле зрения и имел обыкновение обременять всевозможными чрезвычайными поручениями, успешное выполнение которых открывало завиднейшие карьерные перспективы. Во всяком случае, такие преображенские майоры были на виду у всех, и даже крупнейшие вельможи не считали зазорным водить с ними знакомство.
Так и вышло. В феврале 1718 г. бомбардир капитан-поручик и от лейб-гвардии майор Г. Г. Скорняков-Писарев по указу царя возглавил так называемый "суздальский розыск": следственные действия по поиску сообщников опального царевича Алексея среди окружения сосланной в суздальский Покровский девичий монастырь первой жены Петра – Евдокии Лопухиной.
Собственно, навыками проведения суда и следствия, включая применение пыток и т.п. в России восемнадцатого века должен был обладать любой чиновник – ничего экзотического нет в том, что к подобному делу определили инженера и артиллериста. И наш герой в полной мере оправдал возложенное доверие – при том, что в реальности никакой связи с царевичем Алексеем и его несчастными конфидентами суздальцы не имели. Так, именно Писарев вскрыл факт интимных отношений отставленной царицы и гвардии майора Степана Глебова (его за это потом посадят на кол, так и не выпытав у несчастного признания в заговоре против Петра – хотя некоторые современные исследователи допускают скорее последнее, ставя под сомнение как раз интимные отношения Глебова с царицей – в которых Степан на следствии, напротив, сознался). Писарев был злобен, как бультерьер, деятелен и безжалостен – итогом его розыска стал арест сорока пяти человек, из которых пятеро были казнены, а двадцать восемь подверглись жестоким телесным наказаниям. Царь был доволен выявленным талантом артиллериста – и тот продолжил работать судьей Тайной канцелярии П. А. Толстого. Так, именно Г. Г. Скорняков-Писарев последним допрашивал царевича Алексея в Петропавловской крепости – за несколько часов до кончины последнего, случившейся по навеки неизвестной причине.
Эта служба, по сути, и стала пропуском Скорнякова-Писарева в высший эшелон российской власти. В декабре 1718 г. его производят в полковники и назначают руководителем проектирования и строительства Ладожского канала. А 3 января 1719 г. в дополнение к этому – директором Морской академии. Именно в качестве руководителя академии Григорий Григорьевич пишет первое русское руководство по механике – "Наука статическая или механика". Что же касается строительства канала – то здесь Писарева постигла первая серьезная неудача: ему явно не хватало как инженерной, так и менеджерской квалификации для столь серьезного проекта. Однако сразу неприятностей не последовало: к этому моменту Скорняков-Писарев уже обзавелся довольно хорошо эшелонированными линиями поддержки в верхах петровской администрации. В итоге, четыре года удавалось создавать видимость строительства – и лишь в начале 1723 г. он был от этой работы отстранен. Строительство канала передали новому человеку в России: лишь год с небольшим назад нанятому за границей Б. Х. Миниху. Тот переделал проект и в конце концов – к 1730 г. – построил это самое протяженное на тот момент в Европе гидротехническое сооружение.
Впрочем, есть сведения, что и руководство Морской академией Писаревым было не особо удачным – имеются жадобы на массовое бегство учащихся из заведения… В январе 1722 г. его, однако, производят в генерал-майоры и переводят на иную работу. Григорий Григорьевич становится обер-прокурором Сената – то есть фактическим председателем собрания виднейших вельмож государства. Это была очередная ступень наверх – да еще какая!
На новой работе он проработал всего год. Виной тому – знаменитый конфликт с П. П. Шафировым, о котором мы уже писали на «Полит.ру», закончившийся для Писарева первой в его жизни катастрофой: судом и разжалованием в солдаты в феврале 1723 г.
Но это был далеко не конец. Еще при жизни Петра начинается его постепенная реабилитация. Возвращают по частям конфискованное имущество, повышают в воинском звании. К концу царствования Екатерины Первой он уже восстановлен в правах практически в полной мере (впрочем, как и Шафиров), но тут — новое "попадание под раздачу". Интрига Меншикова по возведению по смерти Екатерины на трон Петра Второго, Петра Алексеевича – сына того самого несчастного царевича Алексея, в следствии по делу которого Писарев столь преуспел! Понятно, что воцарение этого человека ничего хорошего для нашего героя не сулило – и Меншиков принял превентивные меры. В день своей смерти, 6 мая 1727 г., Екатерина подписывает указ, карающий целый ряд высокопоставленных деятелей – Толстого, Девиера и др. В этой компании оказался и Скорняков-Писарев, за несколько неосторожных слов наказанный ударами кнутом, лишением чинов, конфискацией имущества и ссылкой в Жиганское зимовье в Якутии.
Конец? Как бы не так! Весной 1731 г., уже в новое царствование, по инициативе В. И. Беринга возникает проект превращения Охотского острога – пограничной крепости с населением в несколько десятков человек – в, так сказать, тихоокеанские ворота России. Была учреждена экзотическая для России административная единица – Охотское Правление и экзотическая должность его Главного командира (а не губернатора или воеводы). Как бы то ни было, на эту должность начальника добрых двадцати процентов территории страны назначили… жиганского ссыльного Скорнякова-Писарева. Ему предписывалось построить порт, дорогу до Якутска, учредить хлебопашество и вообще насадить цивилизацию во всех ее проявлениях.
Григорий Григорьевич ревностно принялся за работы и многого, в общем, достиг: за несколько лет население Охотска выросло в десять раз, были построены добротные дома, верфь, портовые сооружения, начали прокладывать дорогу. При этом бультерьер остался бультерьером – конфликт с якутскими чиновниками (а в первое время он командовал своим правлением из Якутска), поток доносов от него и на него привели к отстранению от должности и возвращению Писарева в прежнее состояние, то есть в Жиганскую ссылку. Указ об этом был подписан 17 апреля 1732 г. Однако качели вновь взмыли вверх, и 9 мая 1733 г. Скорняков-Писарев… повторно назначен Главным Командиром Охотского Правления. С учетом медленности сибирских путей сообщения, эта вторая сибирская ссылка Григория Григорьевича продолжалась с февраля по сентябрь 1733 г.
Второе пришествие Писарева в Охотск было не менее жестким, чем первое.
"...Всегда имеет у себя трапезу славную и во всем иждивении всякое доволство, утучняя плоть свою. Снабдевает и кормит имеющихся при себе блядей, баб да девок, и служащих своих дворовых людей и непрестанно упрожняетца в богопротивных и беззаконных делах: приготовя трапезу, вина и пива, созвав команды своей множество баб, сочиняет у себя в доме многократно бабьи игрища, скачки и пляски, и пение всяких песней. И разъезжая на конях з блядями своими по другим, подобным себе, бабьим игрищам, возя с собою вино и пиво, и всегда обхождение имеет и препровождает дни своя в беззаконных гулбищах з бабами..." – это строки из доноса на Писарева простого охотского служилого человека, не ведавшего, понятно, ни о петровских ассамблеях, ни о просвещенной Европе и тамошних порядках. Наиболее же серьезные конфликты у Писарева вышли с прямыми конкурентами по части власти – размещенными в Охотске людьми экспедиции Беринга – Чирикова, в административном плане не подчинявшимися Охотскому Правлению, но претендовавшими на его содействие. Этот конфликт в конце концов и привел к тому событию, с которого мы начали наш рассказ. Добавим лишь, что в Петербурге решение о смещении Писарева приняли еще в 1737 г., однако никак не могли найти замены – так остро в то время стояла в стране кадровая проблема. В итоге сменил Григория Григорьевича А. Дивиер, такой же битый кнутом колодник, освобожденный специально по такому поводу из собственной ссылки.
Впрочем, качели судьбы Скорнякова-Писарева еще раз качнутся вверх: в Петербурге после кончины императрицы Анны воцарились новые веяния – гуманизм и реабилитация. Указом от 1 декабря 1741 г. Григорий Григорьевич освобожден из ссылки, а два с небольшим года спустя и восстановлен в чине генерал-майора.
В России надо жить долго, чем Скорняков-Писарев и занимался – умер он не раньше 1752 г., когда именно – в точности не известно.
Источник
Journal information