Игорь Гаркавенко в СИЗО объявил голодовку

Игорь решил голодать, и решил серьезно.

Третьего марта у него суд. Могут впаять от трех до семи. Он надеется хоть так повлиять на ситуацию, остальные способы исчерпал. Даже вмешательство Нины Карпачовой, уполномоченной Верховной Рады по правам человека, ничего не дало.

Дело склепано на ровном месте.

Когда на майдане разбивали лагерь и портилось то самое имущество, которое ему теперь шьют, он был в Харькове, чему есть куча свидетельств. Но этих свидетелей милиция даже не опрашивает.

Он подходил к палаткам максимум по часу в день, и то не регулярно, потому что был банально простужен - это тоже факт, который на раз можно доказать, но никто не слышит.

Сумма ущерба в следственном деле менялась несколько раз, соответсвенно менялся срок. За гранит на площади вкатили 212 тісяч. Позже подняли до полумиллиона, потому, что "Водка-Бар", который расположен под майданом и который накатал заяву, мол, "у нас потолок течет из-за этих варваров". Но написал он ее тогда, когда никакого палаточного лагеря на майдане уже не было. Потолок начал течь из-за возни комунальщиков. Сейчас вроде речь идет о первоначальной сумме.

Вот что Игорь передал:

                             Заявление Игоря Гаркавенко (из СИЗО)

Причина этого моего  действа,  не есть решение своей  личной  проблемы, (привлечение к себе внимания и т.д.), нет, она гораздо шире. От того, как я себя поведу в этой своей ситуации, возможно, зависит то, насколько успешной и перспективной будет признана практика, таких вот, уголовных дел, в достаточно широком масштабе.

Читал в книгах о подобных делах, подобных  арестах, слышал, видел в кино, но такое знание было, при всей своей логической и исторической реалистичности, знанием абстрактным, и до личного знакомства совершенно нереальным. Об этом можно было говорить или писать, но пережить, прочувствовать на личном опыте не представлялось возможным.

Я отбыл уже больше двух месяцев на СИЗО, формально, за физические  действия, якобы совершенные мной  на майдане Независимости с 22.11.10 по 02.12.10. Это не смотря на то, что всю первую и главную часть времени, всех происходящих событий, (вплоть  до 25-ого ноября), я был в Харькове, чему есть масса свидетельств.

В последующие, после моего приезда в Киев  дни, (после 25-го), я бывал в палаточном городке достаточно редко, при всем моем желании быть чаще, не больше часа в день, по банальной причине простуды.

Не формальной, настоящей причиной моего ареста является то, что я об этом писал, об этом и там говорил и по мере возможности там присутствовал. Всё.

Я не считаю людей, делавших то, за что пытаются осудить меня, виновными. Они, безусловно, были правы, и я не был, в должной мере с ними тогда, только по независящим от меня обстоятельствам.

Я хочу, чтобы меня попытались осудить, именно за специфически мой  вклад в дело майдана, ограничивающийся словом, устным и письменным.

Именно, слово является неформальной причиной  ареста, и я рад, что этот мой вклад, оценён властью,  достаточно серьёзно и высоко.

Моя невиновность не секрет для всех сторон, имеющих отношение к этим событиям, для МВД и СБУ,  внештатных сотрудников, которых там было более чем достаточно, для представителей самого налогового майдана.

Единственный козырь, которым власть пытается обосновать мой арест, это мой срок, который я отбыл в прошлом, по той самой статье, которую мне навязывают сейчас. Тогда это были радикальные действия, совершенные молодым человеком из политических убеждений. Я отбыл за эти  действия 9 лет, освободившись в 2006 году, и я, в течении своего срока, ни разу от них не отказался. Я их осуществлял и я спокойно, ничего не отрицая, нёс за них ответственность, по той причине, что это были мои действия.

После освобождения я только писал и говорил. Этим мой вклад в политику исчерпывается.

Голодовка является лучшей реакцией на происходящее, по трем причинам:

1)  Власть пытается деполитизировать и свести до чисто уголовного, бытового   уровня, это, безусловно,  политическое, общественное дело.

Мне не остается ничего иного, как пытаться удержать, и если будет нужно, вернуть          

ему характер политической, общественной важности, являющейся его естественным и закономерным положением.

2)  В интересы заказчика (а такие дела всегда предусматривают заказчика), входит только один вариант развития процесса.  

Дело затягивается, и я сижу. Возможно, даже получаю за него срок. В любом случае, я нахожусь за решеткой.

Мой выход, как следствие признания наличия  правового беспредела,  или же, как следствие состояния моего здоровья, являются в одинаковой мере неприемлемыми и непредусмотренными заказчиком и его исполнителями, особенно по причине общественного резонанса, непременно сопутствующего, как одному так второму возможному варианту развития  событий.

И, наконец, третье: 
Как еще можно реагировать на тот случай, когда по отношению к вам поступили, как в известном  народной поговорке:  «просто взяли на улице и все» …  Когда уже исчерпаны все возможные законные методы.