Зеленое и пушистое футбольное поле, пока еще не истоптанное бутсами футболистов, блестело под ярким весенним солнцем. Погода была, как говорится, что надо, и игроки, разминающиеся на беговой дорожке, щурились от назойливых солнечных лучей, предвкушая отличную тренировку. Казалось, ничто не нарушит безмятежности бытия, но внезапно прозвучал сигнал автомобиля, а затем из-за поворота показался и сам, блестящий и сверкающий хромированными деталями, представительский «Мерседес». Игроки насторожено вглядывались сквозь тонированные стекла, стараясь угадать, какая же оказия их настигла и чего ожидать от этого визита. «Мерседес» мягко зашуршал по красной гравийной дорожке и, немного присев, остановился. Правая передняя дверца открылась, и из машины вылез крупный, атлетически сложенный мужчина с бритой головой, который открыл заднюю дверцу. Немного погодя, из машины показался молодой и симпатичный человек, хотя и с несколько глуповатой и наивной улыбкой. Это был министр семьи, молодежи и спорта. За ним встал вышедший следом из машины мрачноватый человек с казацкими усами и в спортивном «адидасовском» костюме, в котором полоски на рукавах и штанах были вышиты украинским орнаментом. Приехавшие подошли к игрокам команды и поздоровались. В ответ услышали разноголосое и разноязыкое приветствие. Мрачный мужчина в спортивной вышиванке поморщился, вытащил откуда-то блокнот и что-то туда записал, тоже невесть откуда взявшейся ручкой. Министр откашлялся и обратился к игрокам:
- Ребята, должен вам сообщить, что решением Министерства, которое на момент Президентского правления в стране временно исполняет функции также и Федерации футбола Украины, тренер вашей команды смещен со своего поста ввиду полного несоответствия занимаемой должности. Несмотря на достижение вами в этом году вершины ваших возможностей, а именно завоевание Кубка Лиги Чемпионов, тренер проявил несознательное отношение к национальным ценностям. Он саботировал многие требования, предъявляемые к тренеру самой популярной украинской команды, поэтому был смещен с поста приказом по министерству. На смену ему пришел настоящий патриот Украины, истинный борец за чистоту национального духа, пан Мыкола Чуб. Прошу любить и жаловать. Ну, я вас оставляю, знакомьтесь, работайте, - обратился министр к новоиспеченному тренеру, затем прыгнул, изогнувшись, на заднее сиденье автомобиля. «Мерседес» дал задний ход, развернулся и бесшумно исчез. Игроки стояли, оцепенев. Новость их пришибла так, что они не смогли сказать ни слова. Их непростой, может несколько грубоватый, но знающий прекрасно футбол, живущий им и дышащий им тренер, внезапно исчез с их горизонта. Взамен им предъявили человека, которого никто не знал в футбольном мире, зато в его глазах играли мрачные огоньки. Чуб постоял минуту молча, ощупывая взглядом каждого, затем указал пальцем на Диакатэ из Сенегала и произнес: -
- Ну, шо, хлопче… Як тебе звать?
- Папе!
- А ну, заспивай, «Ще не вмерла Україна»!
- Я нэ умэю.
- А шо ти вмиеш?
- В футбол играть.
- А як ти можеш грать у футбол за украинську команду, колы ты не вмиеш спивать «Ще не вмерла Україна»?
Диакатэ молчал. Ему действительно было стыдно, что он не знает и не умеет петь эту песню. Он смутно догадывался, что эта песня очень важная для нового тренера, но почему, он не знал. И эта неизвестность его тяготила.
Чуб презрительно посмотрел на Диакатэ и двинулся было к другому игроку, затем вдруг резко вернулся и, приблизив шипящий рот с играющими желваками прямо к лицу Диакатэ, процедил:
- Так ты шо, може и мовы нэ знаеш?
- Какой мовы? Я русский язык изучал и сейчас говорю очень хорошо.
- Стий, падлюка! – Чуб выпрямился, закатил глаза и схватился за сердце, - Шо ты сказав?
- Я русский…
- Мовчы, я бачу що ты руськый, точно «москаль» недоризаный. Тилькы ты чого такий чорный? Мабуть з Донбасу, з шахты вылиз?
- Я из Сенегала! Из Африки..
- Ты бачыш, уже й там москали… Ну шо цэ диеться на свити?
Чуб подошел к молодому, красивому и высокому парню и спросил:
- А твое як призвыще?
- Милевский, Артем! – парень вызывающе смотрел на тренера.
Чуб сощурился: - А ты жыд, чы поляк?
- Вообще то, по паспорту, я украинец. А что, это имеет какое-то значение?
Чуб удивленно откинул голову, как бы рассматривая Артема, и сладким голосом пропел: - Тю-ю! Ты дывы!! Воно – украинеэць! А чому ж на ридий мови нэ говорыш?
- А для меня русский родной.
- Тоди ты нэ украинець, а москаль!
- Так я же живу в Украине, здесь мои предки жили, играю за украинскую команду!
- Ну то й що? Цэ просто вэлыка стратэгична помылка, що такых, як ты допускають до таких национальных вершын, як гра за одну з кращых национальных команд. Ну, добре, - Чуб помрачнел, - досыть панькатыся з вамы. Дэ спысок команды?
Кто-то из игроков побежал за списком. Чуб стоял, заложив руки за спину и осматривая лица игроков злым, прищуренным взглядом. От этого взгляда игрокам становилось не по себе. Чуб что-то процедил вполголоса и сплюнул. Михалик, стоявший ближе всех к новому тренеру, что-то расслышал и, толкнув Несмачного, передал:
- Говорит, что в доску разобьется, а сделает из нас настоящую национальную команду…
- Интересно, каким же образом? – прошептал Несмачный, чуть наклонившись к Михалику, чем привлек внимание тренера. Чуб зыркнул на него и спросил:
-Шо за рухы? Шось незрозумило? Як призвыще?
Несмачный растерялся, не зная на какой из вопросов отвечать, затем решил ответить на последний и сказал: - Несмачный.
- Шо несмачно?! Я вас тут щэ ничым нэ годував!
- Фамилия моя Несмачный…
Внезапно физиономия Чуба засияла, он резко приблизился к Несмачному, полуобнял его и, любовно всматриваясь в озадаченное лицо игрока, вскрикнул: - Ну, ось жэ! Ось справжний украинэць! Значить, ты будеш капитаном!
- А почему я? Вот и Тарас тоже…
- Тэбэ Тарас звать? А призвыще? Мыхалик? А твое як имя? – обратился он к Несмачному, - Андрий? Трэба подумать… Чуб нахмурил брови, и было видно, как загнанная в извилины мысль тщетно пыталась выбраться на свободу.
- Добрэ, капитаном будэш ты, Тарас.
- Почему?
- Тилькы нэ трэба цых кацапськых «пачиму»! Говоры «чому», звыкай вже до роли капитана команды. А тому, що Тарас Бульба був справжный козак, а його сын Андрий продався ляхам, тому його Тарас и вбыв! О!
- Так я не понял, кто же тогда предатель? – Максим Шацких ехидно посмеиваясь смотрел на Чуба.
- Шо ты не поняв?
- Ну, сейчас же мы с Польшей дружим, практически в союзе. Они нас рекомендуют и в НАТО и в ЕС, поручаются за нас. И, выходит, Андрей правильно поступил, по нынешним меркам, а вот Тарас и есть предатель, потому что убил «европейски мыслящего украинца».
- Ты ось зараз знущаесся нади мною? Так? Хоча… - Чуб задумался, и видно было, что это действие непосильно для его физически крепкой, но интеллектуально неразвитой натуры.
- Добрэ… - Чуб стряхнул надоевшую ему назойливую мысль, - трэба цэ добрэ обмиркувать…
В это время прибежал игрок со списком и спас незадачливого «мыслителя» от нужды озвучить итог своих размышлений. Чуб взял список в руки и начал изучать, шевеля губами. Затем подошел к строю футболистов. Строй незаметно подтянулся и выправился.
- Значить так! Зараз будэмо формувать склад команды. Значить из воротарив в воротах будэ… - (шепчет – Шовковськый, Луцэнко, Богуш, Рыбка) – будэ Луцэнко. Гарнэ призвыще!
- Так он же молодой еще и неопытный! – раздался голос из строя.
- То нэ важно. Якщо молодый, то хай будэ ранним. Так! Йдемо дали. Значить, Допилка, Романчук, Нэсмачный, Мыхалик, Ярьомэнко, Морозюк, Зозуля и Ярмолэнко – цэ всэ нападныкы.
- Николай, как вас там по батюшке, вы же всех в одну кучу смешали. И опытных и неопытных, нападающих с защитниками и полузащитой.
- Ты мовчы! Для мэнэ и рыднои нэнькы потрибно, щоб поперэду булы кращи сыны народу, справжни украинци! А мэнэ звы паном Мыколою, нэ загубышся.
Чуб снова углубился в изучение списка, затем с некоторыми затруднениями и искажениями начал читать следующие фамилии:
- Саблич, Гиоанэ, Вукоевич, Чернат, Нинковыч, - цэ всэ напивзахысныкы.
В строю застонали. Тот же голос почти закричал:
- Ну а здесь какая логика?!
- Сынку, - Чуб снисходительно посмотрел в сторону, откуда раздавался голос, - ты хиба нэ бачыш, шо тут уси билошкири, алэ нэ украинци. Цэ будэ, так звана, перша линия захысту. А таки хлопци як Алиев, Шацьких, Гусев, Кравець, Милевський – вси в запас. Будэтэ грать тоди, колы я скажу, а можэ й николы. Бо у вас е шось москальське або жидивське. Шо у кого – думайте сами. Алэ у вас йе выхид. Коли здастэ мэни историю Украины за Львивським выданням 1936 року и доповненим в 2008, историю героичнои ОУН УПА та украинську мову, та щэ й заспиваетэ мэни гимн Украины, то можэ й дозволю граты на замину.
Футболисты стояли в шоке с выпученными глазами, пытаясь протестовать, но воздуха от возмущения им не хватало. Чуб довольно оглядел задыхающихся игроков и добавил:
- А вси чорношкири та смугляви будуть грати в захысти. Ось така моя стратегия! Зараз – роздилиться на першый-другый, будэтэ граты на дви команды, побачымо яки вы йе. А як нэ будэтэ граты, то пидэтэ за граты! Ха-ха, цэ я шуткую!
Игроки стояли не шевелясь, молча буравили взглядом новоиспеченного тренера, и казалось, что сейчас они бросятся на него и произойдет непоправимое. Чуб тоже понял ситуацию, инстинктивно отступил на шаг, затем примирительно сказал:
- Хлопци, вы того, нэ хвылюйтэсь, якось воно будэ. Зараз пидйидуть мои помичныкы и всэ будэ тип-топ, як кажуть.
Игроки хмуро пересчитались и, разделяясь на две группы, пошли, каждая группа к своим воротам. Разыграли мяч и начали, сперва несколько сумбурно, затем более четко играть, перекрикиваясь друг с другом. Чуб внимательно смотрел и слушал. Внезапно он крикнул? – Сти-и-ий! – и подозвал к себе игроков. Все подошли, уже немного вспотевшие и повеселевшие от привычного и любимого занятия. Чуб критически их осмотрел и изрек:
- Ну шо вы, хлопци, робытэ? Як можна отак матюкатыся тымы кацапськымы матюкамы?! Га?! Вы ж прэдставляйэтэ свидому украинську команду. Шо подумають про вас глядачи? Та щэ й, дай Божэ, инозэмци? Зараз грайтэ так, шоб ни одного матюка нэ було чутно. Зрозумилы? Тоди впэрэд!
Игроки, пожав плечами, разошлись. Игра в этот раз пошла вяло, игроки пытались что-то передать друг другу, но запинались, все валилось с рук (или, можно сказать, с ног), в результате никто никого не понимал, все молча толпились и с каким-то ожесточением бесцельно пинали мяч.
- Сти-ий!! – уже в бешенстве заорал Чуб, - цэ шо такэ? Шо цэ за гра? Бигайэтэ, начэ стадо баранив!
- Так без связки слов ничего не получается, – возмутился Милевский, - как так можно играть?!
- Ну добрэ, дам пидказку. Замисть того, шо вы там крычалы, крычить «прутэнь тоби в дыхало»! Дали, слова на «б» и на «йо» забороняю и заминыть йих нема чым. Можэ, крычить «сука»? Цэ, нибы, хоч вульнарнэ, алэ ж майжэ друкованэ слово.
В это время на территорию базы заехал микроавтобус. Чуб засветился и, сказав «Цэ мои хлопци», пошел навстречу машине. Микроавтобус остановился, боковые двери с шумом отодвинулись и из автобуса высыпали молодые парни в камуфляже и высоких ботинках. Их было шестеро. Затем распахнулась дверца водительской кабины и с пассажирского места, отдуваясь, «вытек» необъятных размеров человек. Он встал на землю, чем ее несколько потряс, также еще некоторое время сотрясались и перекатывались его телеса. Парни вытащили из салона два картонных ящика и поставили их рядышком. Чуб обнял толстяка, затем повел его к кромке поля и представил игрокам:
- Цэ мий заступнык, Цыбуля Пэтро Мыкытовыч. Вин будэ видповидаты за дысциплину. А ци хлопци будуть йому допомагаты. А зараз розбырайтэ пидручныкы з украинськойи мовы та истории Украины. Докы не навчытэсь, нэ выпущу з базы, а трэнуватыся будэтэ пид наглядом цых хлопцив. А воны свою роботу знають. Правда ж, хлопци?
«Хлопци» угрюмо кивнули и достали из салона каждый по резиновой дубинке. Чуб улыбнулся в усы и нежно посмотрел на парней. Затем обернулся к игрокам, взгляд его посуровел.
- Ну, вперэд, на трэнування, майбутни патриоты Украины…
Игроки засопели, стали в очередь за получением учебников и, получив, уходили на футбольное поле, хмуро наклонив голову. Под синим безоблачным небом пели птицы, радуясь весенним запахам, радуясь жизни и свободе. Они пели, вили гнезда, спаривались, подчиняясь инстинкту и никто их не принуждал не петь, или всех петь по-соловьиному, летать со строго определенной частотой взмахов крыла. Все было естественно и поэтому красиво и хорошо. Игроки с завистью и тоской наблюдали этот весенний праздник жизни и искоса посматривали на великолепный сосновый лес, окружающий базу, смутно желая оказаться среди золотистых сосен, подальше от суровой действительности.
***
…Прошел месяц. В уютной комнате шикарного особняка, расположенного в лесу, сидел, утопая в кресле, седой, с твердыми чертами лица, человек. Он смотрел огромный плазменный телевизор на стене, где начинался международный футбольный матч. Это был бывший председатель Федерации футбола Украины, человек сделавший, казалось, невозможное, а именно, добившийся проведения в Украине Чемпионата Европы в 2012 году. Правда, все пошло насмарку: ввиду тяжелого политического и экономического положения в стране, право на проведение Евро-2012 в Украине отозвали и передали его Германии, которая вместе с Польшей и будет проводить его через два года. Человек смотрел на экран с напряжением. И это было понятно, ведь его любимая команда, которой он в свое время отдал силы, энергию и деньги, впервые после месячного перерыва выходила на очень важный международный матч. Комментатор начал называть составы команд. Человек побледнел, глаза его расширились и он прошептал: - Что же они натворили?!
Далее на экране показали лица игроков. Игроки швейцарского «Базеля» были веселы и непринужденны. «Динамовцев» было не узнать. Они просто физически выглядели плохо. Под глазами практически у всех были круги, хотя на лицах Бангуры и Диакатэ, да и других чернокожих футболистов, они сливались с цветом кожи. В глазах была какая-то отрешенность и равнодушие. Вдруг заиграли Гимн Украины. Игроки встрепенулись и, с диким страхом поглядывая в сторону тренерской скамейки, запели «Щэ нэ вмэрла Украина», приложив руки к сердцу. Из глаз динамовцев текли слезы, а публика ревела от восторга, размахивая плакатами, где было написано: - «Украина – понад усе!!!»
Человек приподнялся из кресла и, окаменев, впился глазами в экран. Он не узнавал игроков, с которыми его связывали не только рабочие отношения, но и дружеские. Они были для него вроде сыновей, невзирая на цвет кожи. Он переживал с ними и боль неудач и счастье побед, он тайком глотал таблетки, когда что-то не получалось в игре, распекал их за плохое поведение, а потом переживал в своем кабинете, не перегнул ли палку. Поэтому они и были для него как сыновья, ведь он, как отец, отвечал за них, болел за них и воспитывал их, как родных.
Началась игра. Человек, не отрывая взгляда от экрана, начал потирать виски, тяжело дышать и расстегивать ворот рубашки. То, что он увидел на экране, вероятно, поразило его еще больше, чем внешний вид игроков. Внезапно он резко покраснел, затем побледнел, и, попытавшись дотянуться к телефону, вдруг повалился с кресла на мохнатый арабский ковер.
…Под завывание сирен по правительственной трассе, окаймленной вековым сосновым лесом, в сторону элитного коттеджного городка, мчалась ренимационная «Скорая помощь». Люди, стоящие на остановках маршруток, равнодушно провожали «скорую» взглядом. Некоторые, правда, комментировали происшествие словами, типа: - «снова кому-то икра в горло не полезла, видать, подавился бедный…». А весна буянила в природе, напаивала соками остывшие за зиму деревья, которые выдавливали из себя зеленые, липкие листочки. И все тянулось к солнцу, к прозрачному голубому небу, где еще летели запоздалые клинья возвращающихся из теплых краев перелетных птиц, которые, подлетая к Киеву, вдруг ломали клин и перестраивались в огромный трезубец, который гордо плыл над ошалевшим городом.
Александр Петрич
http://www.ruska-pravda.com/index.php/200901281088/stat-i/pravdizmy/2009-01-28-14-15-25.html
Journal information